От безделья и от скуки,
Чтобы только не уснуть,
В магазин “Вторые руки”
Я зашел передохнуть,
Поглазеть на барахлишко
Наших западных друзей.
Думал – так себе, бельишко,
А взглянул – ну, прям – музей.
День назад за кружкой пива
Мне рассказывал один:
– Все для жизни даст красивой
Только этот магазин.
Если, мол, живешь не круто,
А из денег только…ну…,
Станешь крут за две минуты,
А сумеешь – за одну.
Я глаза протер сначала (!) –
Рядом с кассою весы.
Что за бред такой! – вскричал я. –
Словно палку колбасы,
Пара страшно модных теток
Бодро взвешивала там
Двести грамм сухих колготок
И “варенок” килограмм.
Магазин “Вторые руки”
Предлагал мне от души
Чьи-то порванные брюки,
Вероятно за гроши,
Ворох платьев “от кардана”.
Покрывало от слона,
Два разбитых чемодана
И мензурку для вина…
Раскрасневшиеся дамы
В серьгах, кольцах и колье
Рылись долго и упрямо
С упоением в белье
И мужчины не терялись,
К лучшей жизни, сделав шаг –
Вдохновенно ковырялись
В недоношенных вещах.
Кому галстук, кому шляпу,
Кому кожаный пиджак…
Все солидно, без нахрапа.
(Неужели все “за так”?)
Впрочем, что б уж так солидно,
Не сказал бы, погодя,
Но по лицам было видно,
Что потеют не зазря.
Все здесь было интересно.
Мне таких богатых мест
Не встречалось, если честно,
Ни в столице, ни окрест.
Для любителей порыться
Это был, конечно, клад.
“Ой, ну, где-то ж там таится
Оглушительный наряд!”
Вся одежда источала
Подозрительный душок…
Это, правда, лишь начало,
То, что дальше, вовсе шок:
У меня отвисла челюсть
На кулак от бороды –
Над корзинами виднелись,
Извиняюсь, лишь зады.
Любопытно, в чем же дело,
Отчего ажиотаж –
Ульем роилась, гудела
Тьма людей, вошедших в раж.
Кто бы, это, мне ответил
И тем лучше, чем скорей.
Оглянулся и заметил
Продавщицу у дверей.
– Эй, кудрявая красотка,
Объясни, почем товар,
Где тут ценники на шмотках
И какой от них “навар”,
Почему счастливы лица
Уходящих…?
И тогда
Улыбнулась продавщица
И в ответ сказала: – Да,
Вы правы тут, даже очень.
Я работаю уж год,
Иногда здесь с самой ночи
Собирается народ,
Ждет открытия упрямо,
Не взирая на дождень.
Лучше нет для нас рекламы,
Чем толпа в осенний день.
Нам “по боку” конкуренты,
А пока народ пустой,
Мы (спасибо Президенту)
Не страдаем нищетой.
Цены наши не в “натяжку”,
Ведь у нас тут не “салон”.
Вот, к примеру, та рубашка
Стоит только миллион.
Ну, а главное, отвечу,
Что у нас тут все “на вес”…
С той минуты я, замечу,
И почуял интерес.
Я по-новому в те рожи
Поглядел (ну и дела!)
И меня, вдруг, что-то тоже
Фирмомания взяла.
Позабыл я сон и скуку,
Я как будто не грустил
И свои “вторые руки”
В горы тряпок запустил.
Я в бездонные корзины
Окунулся с головой…
В магазин зашел я чинно,
А ушел едва живой.
Я носился, как на крыльях
По “корзинным небесам”,
В две секунды перерыл я
Новоявленный Сезам,
Сгреб в охапку эту крошку
От своих давнишних грез,
Поднатужился немножко
И в примерочную внес:
Плащ размера небольшого,
Что носил какой-то гном
И трусы “с плеча чужого”
С адидасовским клеймом.
Суперджинсы откопал я,
Покрывальце “от слона”,
Но мензурку брать не стал я.
Нет роднее стакана.
Долго я торчал за ширмой,
Примеряя гардероб,
Но зато уже “по фирме”
Был одет, как йоркский жлоб.
Я устал неимоверно
И наверно похудел,
Я намучался безмерно,
Пока это все надел.
Слишком быстрым был мой поиск,
Да, ведь, мода-то, как плен –
Оказался плащ по пояс,
Джинсы вовсе до колен,
Но, дорвавшись до престижа,
До мечты, в конце концов,
Скрыл я все, что было ниже,
Ширью фирменных трусов.
Наконец, я нагрузился
Сверхдешовою “фирмой”,
С продавщицею простился
И отправился домой,
Размышляя по дороге
О престиже и про то,
Почему “Вторые ноги”
Не открыл еще никто.
Мне в трамвай бы сесть и – дома,
Но (такой уж я простак)
Не к углу попал родному,
А в тюрьму.
Все было так:
Шел я гордо, мол, глядите
На крутого чувака…
Тут меня узрел водитель
За рулем грузовика.
Испугался, что ль, водила,
Но, свернув на тротуар,
Трех прохожих задавил он
И в пивной заехал бар.
Позабыл он, где педали,
Где клаксон, где колея…
В общем, срок мне так и дали –
За мое второе “я”.
Судьи сильно растерялись.
Чья тут все-таки вина?
А потом посовещались
И решили, что одна.
На двоих нам присудили
Десятигодовый срок,
Что б народу не вредили
И не путали дорог.
Здесь, в тюрьме меня не били,
Не топтали мою честь,
Сразу как-то полюбили,
В чем порой сквозили лесть,
Даже в карты не играли,
Если я, уставший, спал.
Жаль, вот, только – отобрали
То, в чем я сюда попал.
Все же слава – это чудо,
Убедился в этом я –
Мне несут подарков груды,
Только б выслушать меня
Про дешевых джинсов горы,
Про мечту, что не сбылась,
Про костюмчик, на котором
Еще муха “не неслась”.
Журналист один нахальный,
Из какой-то “Мординг Стар”,
За рассказ мой гениальный
Посулил мне гонорар.
Два часа я распинался
Про разбитые мечты
Так, что даже разрыдался
Он
И плакали менты.
Но фальшивую, выходит,
Он тогда слезу пускал –
Я сегодня в переводе
Его “пасквиль” прочитал.
В заключительном аккорде
Он все так перекривил…
Я б тому, из “Старой Мординг”,
Весь бы мординг обновил.
А вообще живу неплохо,
Здесь в зените славы я.
Мой сосед по нарам, Леха,
Носит пайки для меня.
У него земляк в столовой,
Ну, а я люблю поесть,
Сам худеет он и, к слову,
Леха – тот шофер и есть.
Специально ль нас сводили,
По ошибке ли какой?
Вышло так, что поместили
Вместе в камере одной.
Подружились мы с ним скоро.
(Леха ж тоже полупсих)
Для чего нужна нам ссора,
Ведь беда-то на двоих.
Если в мой рассказ не верят
Леха тут же подтвердит
Или – пару раз об двери.
Он на то здесь и сидит
Оба мы просты, как дети,
Оба с общею судьбой.
Я, ведь, жертва.
Он – свидетель,
Хоть последний, но живой…
1998г.
