(Из книги «Стройбат 40 лет назад, или Королевские войска в СССР»)
Помню мало, но тех, кого помню, хотелось бы помнить всегда:
Самвел Амирян из Ленинакана. Имя было более сложное, но для нас он переделал в менее труднопроизносимое. Армянский апокалипсис 1988-го года, в результате которого был разрушен город Ленинакан (ныне Гюмри), боюсь, мог уничтожить и одного человека из нашего взвода. Самвел, с первых дней выбравший себе в друзья только русских, был хорошим товарищем. Почему ему не понравились узбеки, дело его. Армению и Россию он отождествлял с православной верой. Еще он почему-то был уверен, что в соседней Грузии исповедуют ислам. Может, поэтому он с таким презрением говорил о грузинах? Хорошо, что у нас их не было…
Самвел играл на трубе и входил в маленький оркестр части, сопровождавший разные праздничные мероприятия. В день, когда мы уходили, он уходил с нами, но в последний раз исполнил вместе со своей «поп-группой» марш «Прощание славянки» для нас и для себя, и отыграв, побежал догонять нас…
Гена Максюта – вечно живой, неунывающий казак из станицы Крыловской. Носил смешные усы, по которым «проехался» однажды командир роты: – «Максюта, у тебя не усы, а усцысся!» Рота полегла, хоть итак была в койках. Это было почти шесть часов утра – время подъема. Он не со зла это сказал. Было видно, что Макс ему тоже нравится.
Андрей Жуковский из Тулы, которому очень подошло бы прозвище Тульский пряник. Страшно любил сладкое. Пришел в часть, мягко говоря, полноватым, за что его тут же не взлюбили старослужащие. Весь обязательный карантин (курс молодого бойца) он пробегал вокруг казармы. Такой «моцион» пошел ему на пользу – через некоторое время он превратился в довольно стройного молодого человека.
Сергей Половко из Риги, переехавший с родителями из Белоруссии в Латвию. Сам пришел в военкомат и попросился в армию. После перелома у него не разгибалась рука в локте, и необходимы были физические нагрузки. Молодец! Через год рука пришла в норму.
Володя Голенко из карельского Петрозаводска, прибывший в часть на пару с моим будущим другом Левым. Добродушный и долговязый, под два метра ростом. Любил хвастаться, что дома за завтраком мог съесть целый батон…
Володя Левичев из того же Петрозаводска – лучшее, что у меня было. Почти все свободные вечера мы проводили вместе. Играли в шахматы, болтали на разные темы. Он меня, можно сказать, разговорил. Я, ведь, по натуре молчаливый человек. Был у него, правда, один порок. Любил пригубить одеколон. С каждой получки мы шли в Чайную, я брал бутылку напитка с печеньем, он – пузырек «тройного». Садились там же в тихом уголке за столик. Никто на нас не обращал внимания, в этот день Чайная была переполнена. Он сцеживал в стакан свой одеколон, сверху добавлял воду и одним махом выпивал. Сослуживцы, близко его знавшие, за это «увлечение» прозвали его Кеша-одеколон. Почему именно Кеша, вряд ли кто-то из них и ответил бы. А однажды он придумал новый способ пьянки. Раздобыл в санчасти немного спирта и шприц. Потом ходил и кололся. Интересно было наблюдать, как он хмелел на глазах после очередной дозы. Спирт, напрямую попадавший в кровь, минуя желудок, приносил мгновенный результат. В тот день, когда я уходил домой, его отправили на «губу» со скандалом. Я этого не видел. Так и не попрощались…
_______________________________________
