Геннадий Леонидович Сушенок жил вместе с Сашей в одном номере. У них всегда было тихо, хотя они и находились постоянно дома. Наверное, что-то сочиняли, а может, просто, тихо пили водку. В этом не было ничего страшного, так как пили почти все. Но одни это делали шумно, весело и с размахом, а другие – тихо, будто затаясь. Гена Сушенок так же, как и в 1991 году, приготовил две хорошие, крепко сделанные, песни. Одну из песен очень хвалила Лена Казанцева после того, как закончился день авторской песни. С Геной работы, практически никакой не было. Он отпел свои песни и отправился отдыхать, также, впрочем, как и Саша Иванов.
Следующими «жертвами» прослушивания и отбора были представители города Витебска и Витебской области Олег Анатольевич Амельченко и Виктор Дударков. Так уж получилось, что мне не пришлось приехать с инспекционной проверкой на Витебский областной отборочный фестиваль. Не был я также на фестивалях, проходивших в Гомеле и Могилёве. Может быть, поэтому «зарубили» Вячеслава Викторовича Савинова из города Витебска. А жаль! Уж, я бы его не прозевал и всеми правдами и неправдами отбил для участия в заключительном этапе фестиваля. Но, я сильно не опоздал. Я только задержался на два года из-за нерадивости некоторых представителей Витебского общества инвалидов. Славу я открою позже! И тоже на фестивале искусств инвалидов. Это произойдёт в 1995 году. А пока перед нами Олег Амельченко и Виктор Дударков.
Олег тоже участвовал в фестивале 1991 года. Он, как и Гена Сушенок, довольно крепкий бард. Но в отличие от Гены, тогда Олег более или менее постоянно занимался авторской песней. Потом он создал семью и в связи с этим немного отошёл от авторской песни. Я его ни в коем случае не осуждаю. Просто ревную к семейной жизни, хотя и желаю ему долгого и радужного счастья. Думаю, что, как только подрастут его дети, он непременно плотно вернётся к нашему жанру. Пока же Олег спел свои песни, не получил по ним ни одного замечания, и уверенный в себе отправился по каким-то делам. Виктор Дударков живёт в городе Новолукомль. Когда-то он получил производственную травму на работе и ушёл на инвалидность. Песни пишет довольно давно, примерно с 1990 года. Но я могу и ошибаться.
– Когда умер Владимир Семёнович Высоцкий, я понял, что уже больше никто и никогда ничего толкового не сочинит. Я взялся за дело сам и сочинил несколько песен! – пафосно произнёс Витя со сцены во время концерта авторской песни в Стайках.
Раздались продолжительные бурные аплодисменты. Витя, сам того не подозревая, произнёс историческую фразу, которая ещё очень долго обсуждалась в различных кругах.
На прослушивании нам показалось мало трёх песен, которые спел Витя и мы – Зося, Анатолий Александрович и я, пригласили его в штабной номер. Там мы прослушали Витю более внимательно, и после этого я приступил к отбору песен. У Вити много песен шуточных. Есть патриотические песни и песни на экологическую тему. Мелодии его песен достаточно просты, я бы сказал, немножко наивны. Но в этой наивности просматривается и своя прелесть. Тексты не скажу, что слабые, но простоватые. А может быть, это сделано специально для большей понятности, что в свою очередь значительно расширяет слушательскую аудиторию. Витю нельзя было назвать заурядным бардом. Во всяком случае тогда, в 1993 году, он был для меня интересным открытием.
После фестиваля искусств инвалидов, проходившего в 1993 году, мы с Витей не контактировали почти десять лет. Как-то он выпал из моего поля зрения. Потом я совершенно случайно внезапно вспомнил о нём и о его песнях. Нет, вспомнил я о нём не случайно, а в связи с чем-то. Наверное, как-то сидел и под негромко звучащую классическую музыку, в очередной раз копался в памяти. Ну, вспомнить-то есть что! И вот вспомнился Виктор Дударков и его песни. Собирался недолго и в 2002 году позвонил в Новолукомль Витебской области. На положительный результат я вообще не рассчитывал. Я был уверен, что Витя давным-давно забросил авторскую песню и без остатка отдал себя своей любимой работе, из-за которой, в своё время, очень сильно пострадал. Каково же было моё удивление, когда на другом конце провода я услышал знакомый голос. Голос этот говорил довольно бодро и поведал о том, что у Виктора Дударкова всё в полном порядке. Новых песен Витя, правда, не пишет, но зато периодически выступает в различных местах по приглашениям, которые изредка получает.
– А, не хочешь ли ты спеть в Минске? – спросил я, ещё отчётливо не представляя как это осуществить.
Сразу имел в виду клуб авторской песни, который функционировал по четвергам в баре института современных знаний. Этим клубом руководил в то время Михаил Борисович Смирнов, тот самый, который, по моему мнению, является главным аудиоархивариусом Белоруссии в жанре авторской песни. Сам я выступал в этом клубе в июне 2002 года. Кроме того, был в неплохих приятельских отношениях с Михаилом Борисовичем, и был уверен, что он поможет мне в организации сольного авторского концерта Виктора Дударкова.
– Можно попробовать, – услышал я ответ.
Сольный концерт Виктора Дударкова провалился. Провалился он по нескольким причинам. Прежде всего по инициативе Михаила Борисовича, который поставил Витю с несколькими песнями между выступлениями популярного, даже звёздного трио из города Бреста. Это трио состояло из гитариста, флейтистки и, кажется, скрипачки. После такого сильного классического коллектива, Витя просто не вписывался в данный музыкальный пейзаж. К тому же пел он как бы в антракте, то есть когда участники трио временно отдыхали. У Вити сильно не строила гитара. Несколько человек из публики тщетно пытались её настроить множество раз. Что-то не получалось со звукоусилением. Плохо вели себя зрители: шумели, звенели пивными бокалами и тарелками (вспомните о моих предыдущих рассуждениях на тему выступлений в кабаках), громко переговаривались между собой.
Тем не менее, диск с выступлением Виктора Дударкова был записан, правда, он остался недоволен его качеством, но забрал с собой в Новолукомль. Мне не удалось переписать этот диск. Поначалу я жалел об этом, но потом очень быстро успокоился.
– Ещё успею! Перепишу! – часто восклицал я.
Уезжая, Витя сказал:
– Всё дерьмо. И город ваш дерьмо, и публика дерьмо. А вот иллюминация в Минске – замечательная вещь.
С тех пор мы с Витей не общались. Ничего, ещё наверстаем!
Наступил день авторской песни. На сцене, украшенной эмблемой фестиваля расселись барды, образуя два крыла. В каждом из крыльев было примерно равное количество участников. В одном из крыльев, на самом его краю, то есть сильно слева, если смотреть на сцену из зрительного зала, расположился мой соведущий Сергей Григорьевич Павлючик. В правом крыле расположился я – второй ведущий и несколько бардов. В сценарии мы использовали частично текст предыдущего, проходившего в 19991??????? году дня авторской песни на ВДНХ БССР. Всё наше представление было задумано, как перекличка авторов, перекличка тем и проблем, которых касается авторская песня. В нашей программе принимали участие восемь человек. Наиболее ярко в тот день выглядели: Геннадий Сушенок, Александр Иванов и Виктор Дударков. Вовсю работало телевидение. После концерта авторской песни многие его участники давали специальные интервью. Зал был достаточно полон. Были здесь художники, мастера декоративно-прикладного искусства, литераторы, звёзды авторской песни и множество спортсменов. Но мне кажется, что они присутствовали в зале от нечего делать, потому что авторская песня, я в этом уверен, интересует спортсменов в очень малой степени.
Моё первое знакомство с Аллой Михайловной Белявской состоялось благодаря афише, которую я увидел на улице Московской. В афише сообщалось о том, что такого-то числа в таком-то месте состоится концерт исполнительницы авторской песни Аллы Белявской. Знакомство, конечно, было заочным. Но звучная фамилия и то, что речь идёт об авторской песне, заинтриговали меня. С фамилией всё более или менее понятно. Живёт и здравствует поныне замечательный актёр Александр Белявский. Он приезжал к нам в интернат, когда я ещё учился в шестом или седьмом классе. Помню его в белой водолазке – они тогда были в моде – и ещё помню, что он увлечённо рассказывал о съёмках фильма «Таинственный монах». Фильм этот был и есть стереоскопический, и демонстрировался только в одном кинотеатре города Москвы под названием «Октябрь». От дня встречи с Александром Белявским и до дня просмотра фильма «Таинственный монах» прошло несколько лет. Фильм мне тогда понравился. Приятный, лёгкий, приключенческий фильм, который очень быстро забывается. Потом в середине семидесятых годов уже прошлого века Александр Белявский ярко вспыхнул, блеснул в фильме Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». В этой картине он великолепно, на мой взгляд, сыграл роль Евгения Петровича Фокса.
Алла Михайловна Белявская окончила Белорусский университет культуры по специальности «Режиссура праздников и представлений, телевизионная режиссура». Кажется, так. У названия этой специальности почти каждый год меняется «начинка». Неизменным остаётся лишь слово «Режиссура». Так или иначе, Алла Михайловна имеет высшее режиссёрское образование. Она живёт на юго-западе белорусской столицы. Долгое время руководила клубом авторской песни «Пегас», который располагался во Дворце культуры «Юность». Это на улице Фабрициуса. Клуб «Пегас» занимался юными дарованиями в жанре авторской песни. В нём доминировали девочки. Потом под чутким руководством Аллы Михайловны эти девочки, как в сказке, превращались в мастеров бардовской песни. За время своей деятельности Алла Михайловна выпустила несколько поколений авторов и исполнителей. Среди них, в частности, можно вспомнить Катю Варкалову, Алёну Дихтиевскую, Алёну Пильникову, Зою Курак.
Сейчас вряд ли вспомню с точностью до мизансцен наше знакомство с Аллой Михайловной. Но могу предположить, что она обратила на меня внимание в 1990 года, когда проходил III Областной фестиваль авторской песни.
На моё предложение участвовать в фестивале искусств инвалидов Алла Михайловна дала согласие не колеблясь. Я рассказал ей, что и когда будет происходить. Алла Михайловна приехала с несколькими членами клуба «Пегас» вовремя. Причём добирались они до базы «Стайки» своим ходом. Никакого транспорта в тот вечер за ними не прислали. У водителей тогдашнего Центрального правления Белорусского общества инвалидов всегда нашлись бы какие-нибудь причины для отказа. Мне было очень неловко перед Аллой Михайловной и членами её клуба. Я что-то попытался сказать в своё оправдание и в оправдание водителей. Но все мои попытки выглядели настолько неубедительно, что я быстро прекратил своё вещание.
– Да я всё понимаю, Володя. Не переживай, мы люди привычные, часто ходим в многокилометровые походы… – успокоила она.
Внешне я как будто успокоился, но в душе было погано. И уже концерт клуба «Пегас» я не воспринимал с должным вниманием и увлечением, как обычно происходит, когда настроение не испорчено. Между тем, концерт прошёл неплохо, хотя народу было очень мало.
– Для кого же я всё это организовываю и делаю? Договариваюсь? Переживаю? Оказывается всё это никому не нужно… – горько думал я тогда.
Художники и мастера декоративно-прикладного искусства жили в Стайках своей жизнью, литераторы – своей, спортсмены – трижды своей.
Однако надо было осуществлять то, что наметили, или реализовывать фестивальную афишу. Ведь ещё предстояли концерты Елены Казанцевой, Анжелы Худик и Ольги Патрий. Все перечисленные концерты и прочие мероприятия прошли нормально. Успешнее всего прошёл концерт Елены Казанцевой. Следует сказать, что Лену не пришлось долго уговаривать приехать в Стайки.
– Один день попоёшь, отдохнёшь, как следует, выспишься. Плохо, что ли? – сказал я Лене по телефону.
Лена быстро согласилась. И действительно она жила в Стайках, как королева. Дирекция фестиваля создала все условия для этого. А почему бы, в самом деле, не порадовать талантливого человека? Лена отдыхала по-настоящему. По-настоящему отработала и концерт. Она была подлинным украшением нашего фестиваля.
Надолго запомнился мне день литераторов в Стайках благодаря писателю Даиру Славковичу. День литераторов было поручено провести Григорию Васильевичу Галицкому – главному редактору литературно-художественного и общественного журнала «Окно» (так он в своё время полностью назывался). Помочь Григорию Васильевичу вызвался его давний приятель, с которым они вместе учились на факультете журналистики, Олег Николаевич Скоромный.
Я располагаю очень скудными биографическими сведениями об Олеге Николаевиче, так же, впрочем, как и мало знаю о других своих товарищах и приятелях. Это происходит потому, что я стесняюсь лезть людям в душу. В связи с этим, из меня, наверное, вышел бы плохой журналист. Несмотря на это, я рад, что обладаю таким качеством – неумением лезть в чужие души. Считаю, что вполне достаточно того, что человек сообщит о себе сам.
Так вот. Олег Николаевич Скоромный – сын военнослужащего. Он приехал жить в Белоруссию из города Баку. Ещё я знаю от него, что прежде он работал администратором цирка. Был женат. В Санкт-Петербурге остались жена и дочь. В Минске жил на улице Васнецова, с мамой Надеждой Аксёновной на четвёртом этаже хрущобки. Сам Олег Николаевич говорил, что он живёт в районе шариков, то есть завода шарикоподшипников. До того, как Олег Николаевич влился в творческий коллектив «Инвацентра», он проработал несколько лет во Дворце культуры минского камвольного комбината, а затем несколько месяцев – главным редактором рекламного приложения «Окно», небольшой двух полосной газеты. Взять его на работу в «Инвацентр» попросил всё тот же Григорий Васильевич Галицкий.
Я ни секунды не колебался, так как до этого Олег Николаевич зарекомендовал себя как очень хороший ведущий различных концертных и развлекательных программ. Видимо, сказывался опыт прошлых лет.
Олег Николаевич был принят на работу в «Инвацентр» на должность художественного руководителя. Он был очень активным, ответственным и исполнительным работником.
Мы с ним общались только и строго на «вы» и по имени-отчеству. Это было связано, прежде всего, с большим взаимным уважением друг к другу. Мы постоянно обменивались разными видами опыта – творческим, культурным, поэтическим и журналистским. Из журналистского опыта он однажды подсказал очень ценную вещь:
– Всегда отстаивай собственную точку зрения, какой бы она ни была, правильной или неправильной, особенно, когда пишешь материал о ком-то, либо о чём-то.
Несколько раз я этим пользовался и налицо был положительный результат.
Олег Николаевич был незаурядным и уникальным человеком. Он умел готовить, вязать, шить, рисовать. С ним можно было разговаривать практически на любую тему. Очень помог он мне в написании диплома, когда нарисовал эскизы костюмов участников спектакля. Вообще, на него можно было положиться почти всегда и почти во всём. Но однажды Олег Николаевич просто сразил меня наповал. Во время какого-то обсуждения, он сказал:
– А зачем нужно какое-то отдельное специальное жюри для бардов? Пусть профессиональные поэты оценивают тексты песен, а профессиональные композиторы – музыку песен.
Я совсем не претендую на то, чтобы считать бардов высоко компетентными ценителями авторской песни, но и отдавать их на откуп поэтам и композиторам не собираюсь. Авторская песня – это не комплект, составленный из безупречных стихов и канонизированной музыки. Это совсем иной мир.
Вот всё это я попытался объяснить Олегу Николаевичу, но тщетно. Мы с ним спорили на эту тему ещё продолжительное время. Потом наш спор незаметно куда-то исчез, растворился, и мы больше к нему не возвращались.
Олег Николаевич обожал писателя Виля Липатова и часто восклицал:
– Владимир Николаевич, Вы только почитайте, какой язык! А, «Серая мышь»! Вы читали «Серую мышь»?
Увы, я не читал «Серую мышь». Но я читал кое-что другое. Мне, например, Виль Липатов не очень нравится. Так что? Может быть, он четырежды гениальный писатель, но мне он не очень нравится…
Олег Николаевич не любил нашего кобеля, Жуля. А Жуль его обожал.
– Уберите вы свою ублюдочную собаку! – восклицал Олег Николаевич после того, как пёс набрасывался на него со своими ласками и буськами. Надо припомнить, что Жуль ни разу не укусил Олега Николаевича, в то время как досталось очень многим, в том числе и нам с Зосей.
Олег Николаевич часто бывал у нас дома на улице Ландера, а на Пасху и в первый день нового года он традиционно приезжал к нам, привозя свои разнообразные кулинарные изобретения.
Мы тесно начали с ним общаться с 1994 года. А пока я знал его как главного редактора рекламного приложения под названием «Окно».
Ведущим литературного дня в Стайках был Олег Николаевич Скоромный. Всё складывалось нормально до того момента, пока не дали слово писателю Даиру Славковичу. С этого момента наступила полная катастрофа. Писатель начал нудно читать свой бесконечный рассказ на белорусском языке. Собравшиеся уже откровенно его не слушали и переговаривались между собой о своём. Ведущий, Олег Николаевич, ничего не мог поделать с этим литературным маньяком. Писатель продолжал монотонно читать. Оставалась ещё добрая половина произведения. Многие начали просто демонстративно покидать зал. Писатель не обращал на это никакого внимания. Он был одержим. Наконец, чтение закончилось. Вместо аплодисментов пронёсся громкий вздох облегчения, который стал апофеозом дня литераторов в Стайках. Никому и ничего уже больше не хотелось…
Как прошёл день художников и мастеров декоративно-прикладного искусства я уже и не помню. А если быть честным до конца, то я там не присутствовал вовсе, так как у меня были другие заботы и проблемы. Нет, я очень уважительно отношусь к художникам и мастерам декоративно-прикладного искусства. Многие их работы мне очень нравятся. Но всех тонкостей и премудростей я не понимаю, хотя люблю посмотреть при случае ту или иную выставку.
Во время пребывания в Стайках я как-то и не общался тесно с литераторами. Во-первых, потому что они жили на другом этаже, а во-вторых, потому что я был сильно занят бардами. Под занятиями с бардами я подразумеваю: подготовку концерта авторской песни, проведение мастер-классов с участием ведущих бардов и клубов Белоруссии, иные мероприятия. В связи с этим не удалось нормально пообщаться с Григорием Васильевичем Галицким, Олегом Николаевичем Скоромным, Елизаветой Давыдовной Полеес, Анатолием Фёдоровичем Моисеевым и Иваном Васильевичем Титовцом. Общение с ними произойдёт потом, в процессе моей работы в «Инвацентре» в должности заместителя директора по творческой реабилитации инвалидов. Потом откроются два филиала «Инвацентра», которые, увы, себя не оправдают. Но всё это будет потом, в 1994 году…
Пока же идёт телевизионный мост, подготовленный Майей Ивановной Горецкой и приуроченный к Международному Дню инвалидов. Звучат рассказы о наиболее талантливых инвалидах в различных областях, но больше всего в области искусства. Демонстрируются снятые на видеоленту сюжеты из жизни инвалидов. Часто раздаются аплодисменты. Я в очередной раз исполняю написанный на музыку Раймонда Паулса гимн фестивалю искусств инвалидов 1993 года. Многие из участников телемоста уже успели выучить текст и подпевают мне. Всё это действо транслируется по республиканскому телевидению. Я не испытал большого восторга от телемоста, но ощутил огромную усталость. Надо бы отдохнуть. Но особо не забалуешь. Анатолий Александрович не даст застояться.
Окончательным завершением фестиваля «Творчество – путь к себе!» стало открытие на первом этаже «Инвацентра» галереи «Валентина» с последующей передачей её в полное владение Валентине Фёдоровне. В душе я был не против этой галереи, но я категорически возражал против названия – «Валентина». К счастью, никто меня не спрашивал, и я имел реальную возможность подавиться своими возмущением и негодованием по этому поводу. Но я этого не сделал, а просто спокойно отбыл церемонию открытия, хлопая в ладоши и восторженно восклицая, где это требовалось. В общем, по большому счёту, наверное, смалодушничал. А чего возмущаться? Всё равно никому и ничего не докажешь…
Глава одиннадцатая
К началу 1994 года творческая команда «Инвацентра» под моим руководством была окончательно сформирована. Она состояла из заместителя директора по творческой реабилитации инвалидов в моём лице, нескольких студий и двух филиалов – в городах Бресте и Витебске. Студии были следующими: художественная, музыкальная, авторской песни, литературно-издательское предприятие «Криница». Художественное руководство осуществлял Олег Николаевич Скоромный. Студии соответственно возглавляли: Валентина Фёдоровна, Людмила Юрьевна, Сергей Григорьевич, Елизавета Давыдовна. Филиалами руководили: в Бресте – Масюк Валерий Николаевич, а в Витебске – Савицкая Татьяна Михайловна. Казалось, что «Инвацентр», наконец, расправил крылья, и что есть все условия для начала плодотворной и успешной деятельности. Но это было не совсем так.
Курировал в это время «Инвацентр» начальник социального управления Центрального правления Белорусского общества инвалидов Анатолий Александрович.
Вся творческая деятельность «Инвацентра» сводилась в итоге к одному – провести на высочайшем уровне очередное или внеочередное мероприятие Белорусского общества инвалидов. В тот период таких мероприятий было довольно много.
Деятельность отдела творческой реабилитации, намеченная мною, сводилась к следующему. Первый её этап представлял собой поиск творчески одарённых инвалидов в различных видах и жанрах искусства. Как основополагающие рассматривались следующие: литература, включающая в себя прозу и поэзию, причём поэзию в большей степени; музыка, состоящая из исполнителей-вокалистов и исполнителей инструменталистов, в том числе представителей народной, академической и эстрадной музыки; изобразительное и декоративно-прикладное искусство со всеми имеющимися разновидностями. То есть имелся в виду поиск творчески одарённых инвалидов в литературе, музыке, изобразительном и декоративно-прикладном искусстве. Жанр авторской или бардовской песни занимал особое, отдельное место и по своему статусу, пожалуй, был, как бы, приравнен к отдельному виду искусства.
Вторым этапом деятельности отдела творческой реабилитации инвалидов РЦДИ «Инвацентр» являлась раскрутка найденных творчески одарённых инвалидов. Для чего достаточно широко и щедро использовались различные конкурсы, смотры и фестивали всякого ранга, в том числе и фестивали БелОИ. Было задумано издать всевозможные различные буклеты, диски, кассеты, книги. Но реально издали только книги: детские, сборники поэзии и прозы, сборники детективов, приключений и фантастики. Всё это произошло благодаря активности и неутомимости работников литературно-издательского отдела или предприятия «Криница» при РЦДИ «Инвацентр» в лице Елизаветы Давыдовны Полеес и Анатолия Фёдоровича Моисеева. Казалось, что «Криница» существовала обособленно, сама по себе и ставила своей целью напечатать только произведения Елизаветы Полеес и Анатолия Моисеева. Но это было далеко и совершенно не так. Именно благодаря «Кринице» увидели свет множество творений писателей и поэтов из числа инвалидов. Да, Моисеев и Полеес печатали и свои произведения, но как бы заодно, рядом с произведениями других авторов, а думали они, прежде всего о том, чтобы дать дорогу молодым и неизвестным литературным талантам.
Бесполезно, кого бы то ни было обвинять в том, что не были выпущены ни буклеты, ни каталоги, ни диски, ни кассеты с произведениями инвалидов. Поезд ушёл! Говорили, что даже в то время это удовольствие было слишком дорого. Сейчас я всё анализирую, и постоянно меня преследует мысль, просто точит:
– Не намного дороже, чем выпустить, издать книгу.
На тему творческой реабилитации я даже написал что-то вроде научной работы, а точнее говоря, доклад. Его предложил мне сделать тогдашний Председатель БелОИ Николай Игнатьевич Колбаско. Этот доклад вошёл в программу международной научно-практической конференции по реабилитации инвалидов, которая проходила в 1996 году в Немецком Центре, что на юго-западе белорусской столицы. Над этим докладом я работал несколько месяцев. Я использовал в нём сведения из эстетики, психологии, теории и истории искусств, а также собственный практический опыт работы с инвалидами. Одна из глав доклада начиналась с вопроса:
– Должен ли творчески одарённый инвалид доказывать, что он талантлив?
Тогда я отвечал отрицательно:
– Нет. Не должен.
Теперь я считаю иначе:
– Да. Должен. Необходимо постоянно, если угодно, всю жизнь доказывать, вернее, подтверждать, что ты талантлив. Если же инвалид не будет этого делать, его просто спишут или выкинут за ненадобностью на свалку истории. Пора бы уже понять, что к инвалидам требований гораздо больше, чем к обычному человеку.
– А как же доказывать? Где подтверждать инвалиду, что он талантлив и незауряден?
– Везде и всюду. На тех же смотрах, конкурсах, выставках, фестивалях. Их пока ещё в нашей стране хватает. А информацию о них можно узнать по радио, телевидению, из газет, журналов, по интернету, от друзей и знакомых.
Я плавно подвёл к тому моменту, когда возникает, и это неизбежно, дифференцированность творческой одарённости инвалидов. То есть, когда на лицо тот факт, что инвалиды, также, впрочем, как и люди здоровые, бывают способными, очень способными, талантливыми, очень талантливыми, одарёнными, наконец, гениальными. Разобравшись во всём этом, следует одних раскручивать, а у других повышать степень мастерства при помощи кружков, студий, секций, клубов, а также – специальных средних и высших специальных учебных заведений культуры и искусства.
Есть другая сторона проблемы – инвалиды, не имеющие творческих способностей в области искусства, но живо интересующиеся им. Люди, которым интересно знать, что нового происходит в искусстве? Наконец, им просто интересно знать, как развивается искусство инвалидов, среди которых у них есть друзья или приятели. Эту категорию я обозначил – потребители от искусства, в хорошем смысле этого слова. Кто будет заниматься ими? Ими тоже должен заниматься «Инвацентр», для чего он призван организовывать гастроли тех или иных коллективов и исполнителей, а также прочие культурно-массовые мероприятия. Решением этой проблемы являлось и само существование «Инвацентра» как учреждения культуры, максимально приспособленного для посещения его инвалидами и, прежде всего, колясочниками.
Таким образом, вся деятельность отдела творческой реабилитации инвалидов делилась на две большие части – реабилитация инвалидов-создателей продукта творчества и культуры и – на реабилитацию инвалидов-потребителей продукта творчества и культуры. Вся эта огромная программа требовала больших усилий и профессионалов в этом нелёгком деле. Но с людьми и кадрами, как всегда, была проблема. Профессионалов было раз-два и обчёлся, а дилетантов – сколько угодно. Приходилось постоянно обучать людей этому творческому ремеслу. А на это уходило много сил и времени.
И вот в разгар попыток реализовать большую программу творческой реабилитации инвалидов, возникла идея провести в «Инвацентре» фестиваль авторской песни.
– В конце концов, чем «Инвацентр» хуже других учреждений культуры? – сказал Анатолий Александрович.
Фестиваль решили делать осенью – в сентябре-октябре месяце. Мне, как одному из инициаторов, был поручен Анатолием Александровичем довольно большой объём работы. Толя так и сказал:
– Ты, Володя, хочешь, чтобы фестиваль прошёл в «Инвацентре», вот и приложи усилия. Подумай над тем, кого ты пригласишь выступить. Найди спонсоров. Пока с тебя и этого объёма вполне хватит.
Нет. Я тогда нисколько на него не обижался. Я видел в нём единомышленника и помощника. Все его задания или просьбы я выполнял охотно и с удовольствием. Сразу же приступил к поиску спонсоров. Откликнулись две организации: фирма по продаже легковых автомобилей «Пуше» и отделение Беларусбанка. В итоге мы набрали на фестиваль «Осенний марафон» около восьмисот тысяч белорусских рублей. Этого уже хватало на то, чтобы звёздам авторской песни выплатить хотя бы скромные гонорары и оплатить их проживание в гостинице и проезд, а также – питание.
Афиша того фестиваля хранится у меня в доме до сих пор. Её украшают несколько звёздных имён: Татьяна Лиховидова из Витебска, Ольга Залесская теперь уже из Минска, Елена Печинина из Гродно, Елена Казанцева, Анжела Худик, Ольга Патрий – все трое из Минска, Эдуард Муллер – опять же из Витебска. Кроме этих красуются: Дмитрий Букин из Пензы, Виктор Дударков из Новолукомля Витебской области, Сергей Павлючик и Владимир Варшанин из Минска.
Набрать звёздные имена было нетрудно. Вся трудность состояла в том, чтобы договориться об их приезде в Минск. По поводу Елены Печининой и Лены Казанцевой договорилась Анжела Худик. С Дмитрием Букиным договорился Сергей Павлючик, с Ольгой Залесской – я сам. Ольга Патрий не представляла проблемы. Труднее всего было с Таней Лиховидовой.
В тот год Таня была на вершине своей славы. Она была просто нарасхват и попала в эдакое концертное рабство. Знаете, когда работаешь много концертов, а получаешь какие-то копейки. В данном случае это, скорее и правильнее всего, была филармоническая зависимость. Но я немного знаю Таню – образец безотказного человека. На таких можно долго ездить. Я этого не осуждаю, а, наоборот, приветствую, хотя прекрасно понимаю, насколько тяжело морально и физически тем, на ком ездят. Кроме того, Таня вела группу детей – талантливых авторов и исполнителей бардовской песни. Так что времени у неё на тот момент было явно недостаточно.
С большим трудом я нашёл Татьяну Евгеньевну Лиховидову по телефону в Витебске. Я очень сильно волновался – всё-таки мы не общались около четырёх лет. Помнит ли она ещё меня? Ценит ли хоть немного, как автора? Согласится ли принять участие в нашем с Толей проекте? Танины песни я по-прежнему любил, и был рад надвигающейся возможности послушать их ещё раз. Наш разговор я начал бездарно: сбивался, путался, не мог толком объяснить, чего же я хочу. Результат разговора оказался в итоге отрицательным. Таня сказала, что у неё много работы и что директор её не отпустит, но можно попробовать написать на его имя письмо с просьбой отпустить для участия в фестивале. Таким образом, самое ценное, что я извлёк из телефонного разговора, это фамилия директора – Поднебесный. Волшебная фамилия. Я бы от такой не отказался.
Вторично провести переговоры с Таней взялся Анатолий Александрович. И у него всё получилось. Уж не знаю, какие он нашёл слова и доводы, но Татьяна дала согласие. Я был счастлив и благодарен Толе за то, что у него всё каким-то волшебным образом получилось. Мы с нетерпением ждали приезда Тани в Минск. Наконец это долгожданное утро настало.
В шесть часов утра прибыл поезд из Витебска. Из вагона вышли двое: Таня Лиховидова и Эдуард Муллер. Перед тем, как выйти из вагона, в него буквально влетел водитель Анатолия Александровича и, поздравив Таню с прибытием в Белорусскую столицу, вручил ей букет прекрасных живых цветов. Это было одним из элементов триумфа Тани Лиховидовой в Минске.
По случаю проведения фестиваля авторской песни «Осенний марафон» из ресторана «Павлинка», который был в то время структурным подразделением Белорусского общества инвалидов, были командированы две женщины. Это были официантки ресторана и в помещении буфета «Инвацентра» они занимались продажей спиртных напитков, различных закусок, фруктов и кондитерских изделий. Несколько дней буфет «Инвацентра» выполнял свою настоящую первозданную функцию. Но, к сожалению, это длилось совсем недолго. В эти дни приятно было, заглянуть туда, где без проблем и без всякой очереди тебе нальют вина или водки и предложат закусить. Тут же можно было, и покурить и обсудить предстоящий или прошедший концерт. Многие зрители и участники фестиваля так и делали. Мне довелось участвовать почти во всех таких встречах. Эти встречи проходили очень бурно и оживлённо. Чем дольше затягивалась подобная встреча, тем более бурной и оживлённой она становилась. Здесь же проходили и премьеры песен и их обсуждения. Буфет или бар, как он правильно назывался, стал на время проведения фестиваля объектом №2 после сценической площадки. Иногда это был объект №1.
График фестиваля «Осенний марафон» был очень плотным и напряжённым. В день делали по два концерта, а иногда и по три, которые длились примерно два часа. Концерты соответственно назначались на 15.00, 17.00 и 19.00. На концертах, которые начинались в 19.00, выступали звёзды авторской песни: Татьяна Лиховидова, Елена Казанцева, Елена Печинина, Анжела Худик, Ольга Залесская, Алла Белявская, Эдуард Муллер. В других концертах участвовали: Ольга Патрий, Дмитрий Букин, Сергей Павлючик, Виктор Дударков и другие авторы и исполнители. На каждый концерт приходило много народу, и зал был заполнен до отказа, а на вечерние концерты порой даже не хватало места. Особенно активными были тогда инвалиды, проживавшие на территории Московского, Советского и Фрунзенского районов. Да это и понятно – подобное мероприятие БелОИ проводилось впервые. Заметно поднимался престиж «Инвацентра», а значит и человека, который его возглавлял. Хотя сам этот человек относился к фестивалю авторской песни «Осенний марафон-94» с каким-то, только ему понятным, безразличием. Наверное, он считал, что коль позволил пользоваться зрительным залом, баром, гардеробом и туалетами, то сделал и так слишком много, а всё остальное, ребята, уж, сами. Правда, он почти всегда и всюду заглядывал, но это, скорее, было любопытством, чем искренним порывом. Также из любопытства приходили и многие зрители. Их интересовало: «Получилось ли что-нибудь у «Инвацентра»? или «Что получилось у «Инвацентра»? Огорчённые видимо тем, что у «Инвацентра» всё получилось и получилось здорово, эти люди уходили, наверное, с плохим настроением. Им было уже не до песен, звучавших со сцены «Инвацентра». Приходили и другие зрители – настоящие поклонники авторской песни и присутствовавших здесь звёзд. В такие дни концерты многократно сопровождались восторженными криками и горячими аплодисментами.
Первой серию звёздных концертов открывала Татьяна Лиховидова. Таня любит поговорить со зрителями во время своих сольных авторских концертов. Ей, как мне кажется, это доставляет огромное удовольствие, даже наслаждение. Может быть, это происходит ещё и потому, что она всё-таки женщина. Ведь сказать, что она испытывает недостаток в общении с людьми, я не могу. Этого у неё как раз больше всего.
Таня начала свой концерт очень ненавязчиво и мягко, как-то даже по-кошачьи. Это довольно известный приём – артист как бы нащупывает возможные контакты с публикой. А контакты эти всегда есть и с любой публикой. Надо только правильно найти рычаги управления. Кажется, нашла, потому что уже первую песню зал слушал внимательно и напряжённо, боясь случайно упустить хоть одно слово. Песня кончилась. Раздался взрыв аплодисментов. Пока не стали кричать «Браво!». Это не прилично, да и не принято, сразу же после первой песни проявлять свой восторг, даже если песня эта прозвучала изумительно.
– Добрый вечер, – спокойно произнесла Татьяна.
Её голос, чуть с хрипотцой, наверное, от частого курения, прозвучал очень бархатисто и сразу внушил доверие.
Таня поблагодарила за приглашение в Минск, отметила великолепный приём, который организовал Анатолий Александрович, рассказала немного о себе и перешла непосредственно к песням.
Я снова услышал песни, которые мы репетировали с Анжелой Худик, но уже в авторском исполнении. Это было что-то совсем другое, гораздо лучшее. Применительно к песням, я уже разделял точку зрения Иосифа Бродского, потому что убеждался в том, что действительно лучше автора никто не сможет сделать. У меня было с чем сравнивать. Анжела пела Танины песни как-то академично, слишком правильно, что ли. А их надо петь иначе – свободнее, раскрепощённее, независимее. Я вновь открывал для себя Татьяну Лиховидову, открывал ещё шире, ещё богаче.
Словно большие прекрасные птицы пролетали передо мной Танины песни одна за другой, сплетаясь в тугую и плотную, незабываемую нить из образов, мыслей, мелодий, метафор…
«Из трубы парок – да на ели. Падет снежок еле-еле…»
«Дождями осень прослезилась…»
«Ну здравствуй, сад заброшенный! Со мною гость непрошеный…»
«Ах, если б я не был красив…»
«В протянутую нить сверкают купола.
Я за тебя молить судьбу сюда пришла.
Меня глухая ночь пустила на постой,
И чтобы мне помочь раскрыла полог свой…»
Очень часто я закрывал глаза и про себя подпевал её песни. Я видел белый до голубизны снег и древние ели вокруг избы. А потом видел сад, в котором повсюду были разбросаны невиданной красоты огромные яблоки. Видел костры и, конечно, снова – лодки на воде и золотые купола, и кресты церквей – много-много куполов и крестов. Я тогда ещё не знал, что фестиваль авторской песни «Осенний марафон-94» уже умирает, даже не родившись. Торжественное открытие фестиваля – это ещё не его рождение, это только маленькая событийная веха. С каждым новым днём наше детище неизбежно приближало свой конец. Но тогда я этого даже не предполагал. Я полностью был поглощён Таниными песнями, думал только о них. Ни о чём другом я даже не смел думать. Думы были неожиданно прерваны прозвучавшим из зала вопросом. Вопрос раздался на несколько кресел левее меня. Какой-то до боли знакомый голос громко и не торопясь говорил. Я не сразу понял, кто это. Потом, будто очнувшись от сладкого затяжного сна, тихо сказал сам себе:
– Да это же Анатолий Александрович! Это же Толя говорит.
Толин вопрос, по мнению Тани, был самым лучшим. Он спрашивал:
– В кругу моих друзей Вас часто называют славянским автором. Вы никогда не задумывались на эту тему? Почему именно Вас, наряду с некоторыми другими бардами, считают славянским автором?
– Очень хороший вопрос! Большое спасибо! Я получила удовольствие от этого вопроса, – ответила Таня слегка кокетливо и в то же время очень серьёзно.
Трудно было определить, как же именно. Но я думаю, что всё-таки серьёзно. Затем она продолжила:
– Я бы сейчас, если вела этот концерт, спела бы несколько песен Олега Митяева. Он, по-моему, самый грамотный мелодист, тем более мужчина, который способен передать маленькую, едва уловимую ниточку, которая обычно задевает женщин. Мужчины не всегда, к сожалению, радуют нас этим.
Дальше Таня немного ушла в сторону от ответа, но потом, без всякой паузы, словно резко очнувшись, однако ни на секунду не умолкая, вернулась в тему:
– Однажды на каком-то из фестивалей ко мне подошли и спросили: «Вы живёте в Белоруссии. Почему же Вы не пишете песен на белорусском языке? Вы же белоруска. Почему же Вы пишете на российском языке?» Сначала я хотела ему что-то объяснить. «Вы понимаете, это некорректный вопрос и, вообще, это не ко мне…» Но я почему-то ответила так: «А Вы смотрели мой паспорт? Там написано «русская». Вы понимаете, что я мыслю по-русски?» Однако человек меня не понял. Да, я родилась и выросла в Белоруссии. Я знаю массу белорусских песен, в том числе и народных. Но я думаю и пишу по-русски. Я не знаю, ответила ли я полностью на Ваш вопрос. Это, очень больная для меня тема.
Как бы Таня не ответила на вопрос Анатолия Александровича – полностью или частично, уже было неважно. Главное, что удалось её, как следует разговорить, дать ей лишний раз почувствовать свободу общения с публикой. Это удалось. Дальше её концерт проходил совершенно непринуждённо и как по маслу. Таня пела, что хотела, когда хотела и как хотела. Так же она и общалась с нами, со зрителями. Программа шла по схеме: песня – развёрнутый ответ на очередной вопрос. Если описывать более подробно, как в сценарии, то всё выглядело так.
Звучат песни «Далеко до беды» и «Ветрено, слякоть и вечер простужен…»
Вопрос: (записка) – Считаете ли Вы себя первоклассным автором-исполнителем? Зазнаётесь ли Вы?
Ответ: – Во-первых: я не считаю себя первоклассным автором-исполнителем. Дай Бог, чтобы люди не считали, что я зазнаюсь. Я не зазнаюсь. А что мне зазнаваться? Я знаю много других песен, я очень ревную к сцене и к микрофонам. Свою концертную программу обычно выстраиваю из двух частей или отделений, причём обязательно с антрактом. Сначала, то есть в первой части своего концерта, я исполняю песни моих современников, но не корифеев жанра авторской песни. Их произведения и так можно услышать в их же исполнении по радио, телевидению и на пластинках. А вот песни моих современников, которые ещё мало кому известны, это куда интереснее. Я люблю петь их песни. Ну, а второе отделение – это не самореклама, а больше, и, скорее всего, напоминание своего старого творчества с добавлением новых, сравнительно недавно сочинённых, вещей. Я и занимаюсь-то всем этим – сочинением и исполнением песен потому, что не могу без этого жить. Я ответила на Ваш вопрос, хотя он и убийственный.
Звучит песня: «Колыбельная» («В ревущем потоке машин…»)
Вопрос: – Нравится ли Вам слово «бард»?
Ответ: – Нет, не нравится. Существует несколько других, более приятных на слух синонимов – менестрель, трубадур, гестрион, баян. А вообще я не против этого слова. Самое же главное то, кем я себя считаю.
Звучит песня: «Ну, здравствуй, сад заброшенный…»
Вопрос: – По какой специальности Вы получили образование?
Ответ: – Я сейчас работаю на кафедре педагогики и психологии.
Звучат песни: «Развалюха моя, тройка…» и «Старая пластинка, стёртая игла…»
Вот примерно по такому сценарию развивался Танин концерт, первый концерт звёзд фестиваля авторской песни «Осенний марафон-94».
Как я уже говорил, общее впечатление от Таниного концерта было прекрасное. Я полюбил её, как автора музыки и стихов ещё больше. Не хочу отдавать предпочтение музыке или поэзии, так как Татьяна, по моему мнению, владеет и тем и другим на достаточно высоком уровне. Хочу, однако, заметить, что мелодии в её творчестве чрезвычайно интересны, а стихи обладают каким-то таинством, если хотите. Её песни завораживают с первых же аккордов. В стихах же, множество необычных образов и метафор. Не буду сейчас заниматься подробным разбором и анализом её произведений. Цель настоящего романа – не в этом. Скажу ещё о том, что всё Танино творчество проникнуто какой-то особой, народной как бы, интонацией, символизирующей мощь и надёжность. Другая же сторона её творчества – незащищённость и хрупкость, даже нагота, всё то, что свойственно любящей до безумия женщине. Здесь и слабость, и боль, и слёзы и много чего ещё необъяснимого…
Следующим был концерт Елены Печининой из города Гродно. Это тоже очень удивительный и своеобразный автор-исполнитель. Биографических данных Елены Печининой не знаю. Знаю лишь то, что она проживает в городе Гродно, и закончила специальное музыкальное учебное заведение по специальности «Хоровое дирижирование». Обо всём остальном могу судить только на основе своего эмоционального восприятия.
Елена Печинина построила свою концертную программу необычно, по собственной задумке. В итоге получилось вот что. В зрительном зале полностью гаснет свет и наступает некоторая не очень продолжительная пауза, которая проходит в полной темноте. В это самое время в боковом проходе зрительного зала появляется женская фигура с гитарой в руках. Луч прожектора, в данном случае это была так называемая «пушка», выхватывал из темноты стройную и приятную блондинку в красном платье. Под красным платьем таилась женщина со стройной фигурой и чуть выше среднего ростом. Елена Печинина гордо прошла к сцене, неторопливо поднялась на неё и потом запела. Голос её показался мне приятным. Приятной также показалась и манера исполнения песен. Это был стиль несколько напоминавший Далиду. Да, именно Далиду, которая, кстати говоря, тоже была блондинкой. Спектакль Елены Печининой удался и помог ей в этом, прежде всего, Сергей Григорьевич Павлючик.
Елена Печинина выступила тогда очень ярко и многим запомнилась. Её песни казались тогда, да и сейчас, очень необычными. Очень мягкая и приятная манера исполнения подкупала многих. Хороши были и тексты её песен. Достаточно только перечислить первые строки, чтобы читатель составил представление о ком или о чём будет песня. «Идеалу своему сочиню я песенку», «Мне на ладонь присела грусть», «Свеча – подруга моих дум», «Когда устану от дождя», «Мне твоих не хватает рук», «Пусть остановится время», «Среди хлама, среди пыли» и другие песни. Иногда манера исполнения песен Елены Печининой напоминала манеру Галины Бесединой. Когда я слушал Елену Печинину, то всё время ловил себя на мысли о том, что она какими-то известными только ей средствами и приёмами способна заворожить слушателя и полностью подчинить его своему творчеству. Как принято говорить: «От неё невозможно оторваться» А в жизни она показалась мне очень скромной и даже несколько рассеянной дамой. В любом случае эта женщина весьма и весьма приятная.
Следующей в афише фестиваля авторской песни «Осенний марафон-94» значилась Ольга Залесская. С этой девочкой мы знакомы, также как и с Татьяной Лиховидовой, с 1990 года. По тем временам всего четыре года, а по нынешним более десяти лет. Что можно сказать об Ольге? Да ничего кроме самого хорошего. Она всегда и неустанно искала себя и находила то в одном жанре, то совершенно в другом. Но постоянно душили сволочные чиновники от искусства. Да, да, есть и такие. Это об Оле Залесской на конкурсе авторской песни в 1990 году Александр Мирзаян сказал: «В этой девушке заложена очень мощная пружина, и скоро она даст о себе знать» Он не ошибся. Победа в Киеве на Всесоюзном фестивале авторской песни. Потом удачные попытки Оли уйти в джаз. А потом собственная получасовая радиопередача «На кухне с Ольгой Залесской». Благодаря именно этой радиопередаче я подробно познакомился с творчеством Ольги Качановой из города Алма-Ата и дуэтом из Москвы Борисом Киннером и Михаилом Цетреняком.
Ольга Залесская выступала днём, но народу в зале от этого было не меньше, чем по вечерам. Она была одета во всё чёрное, отчего казалась ещё худее, чем была. Но с другой стороны это её чёрное одеяние придавало облику какой-то необъяснимый героизм. Манера её исполнения была резкой и открытой. Она не брала на гитаре аккорды, а срывала их. Она не извлекала музыкальные звуки, а вырывала их из инструмента. Стиль и манера игры на гитаре были тоже весьма интересными. Казалось, что невозможно выяснить, в каком размере написана или исполняется та или иная песня – настолько часто менялись и размер песни, и её стиль. В одной песне могло произойти сразу несколько метаморфоз. Очень широка тематическая палитра её песен. Здесь есть почти всё: объяснения в любви, порой очень необычные, ностальгия по Витебску, события в городе N-ске, мальчики с гитарами, гадание на зеркале и много чего ещё. Ольга Залесская держалась на сцене одновременно и скромно, и гордо, и достойно.
Может быть, тогда я подумал:
– Как хорошо мы подобрали участников концертов фестиваля «Осенний марафон». Как хорошо, что все они дали согласие на участие».
Но тогда, в те времена, нам было не стыдно, потому что была возможность оплатить труд артистов. И мы всем всё оплатили. А инициативу в этом проявил уважаемый Анатолий Александрович.
Также принимали участие в фестивале авторской песни трио «Фиеста» из города Молодечно, Ольга Патрий и некоторые другие. Вряд ли стоит подробно останавливаться на них. Но вовсе не потому, что они недостойны нашего драгоценного внимания. Все выступили интересно и достойно. Просто эти, остальные участники, не являются, так сказать, золотой обоймой авторской песни Белоруссии. В эту обойму входят: Татьяна Лиховидова, Елена Казанцева, Ольга Залесская, Елена Печинина, Алла Белявская, Анжела Худик и Ольга Патрий. Себя я из скромности не называю. Но Ольга Патрий работает всё-таки больше в эстрадном стиле и поэтому, как я отмечал раньше, не пользуется популярностью в кругах авторской песни. Однако она пишет замечательные, на мой взгляд, в плане музыки, песни. Но об Ольге Патрий можно говорить долго и много, тем более что мне есть, о чём вспомнить. Отложим это на дальнейшие страницы романа. Что касается «Осеннего марафона», то здесь Ольга Патрий перестаралась – чрезвычайно затянула свой концерт. То ли оттого, что долго не выступала и, наконец, дорвалась до сцены, то ли по каким-то иным причинам. Она дотянула до того момента, когда в зале начали откровенно переговариваться, громко высказывая своё возмущение.
Но вот фестиваль авторской песни «Осенний марафон-94» завершился, и снова наступило какое-то необъяснимое душевное опустошение у каждого из нас.
Вот отправился поезд на Гродно, увозя очаровательную блондинку Елену Печинину. А вот показал свои красные огоньки поезд Минск-Витебск, в вагоне которого разместилась дружная команда во главе с Таней Лиховидовой.
Все уехали. Никого не осталось. Когда заканчиваются подобные мероприятия, кажется, что отделилась и ушла навсегда в неизвестность частичка тебя. Но проходит время – самый лучший лекарь, и всё начинается сначала, с самого нуля…
В том же 1994 году в РЦДИ «Инвацентр» появилась творческая команда во главе с Валентиной Ивановной Заверюхой. Эту команду составляли три человека. Прежде всего, это был Донат Леонович Яконюк – редактор и режиссёр Белорусского телевидения. Донат Леонович очень мягкий и обходительный, приятный мужчина. Впоследствии он сделает обо мне телепередачу – встречу-концерт. Это произойдёт в 1996 году. А пока Донат Леонович знакомится с деятельностью «Инвацентра». Другой персонаж творческой команды – Александр Владимирович Рощинский – композитор, преподаватель Минского музыкального училища, известный исполнитель произведений фольклора. Он одинаково успешно играет на баяне и на фортепиано. Очень приятный и общительный молодой мужчина. У него есть жена – Лена, которая тоже является известной исполнительницей произведений фольклора. Многие произведения они исполняют дуэтом, и получается очень красиво. Потом Александр Владимирович возглавит фольклорный ансамбль «Свояки» при «Инвацентре». Наконец, завершает эту тройку Татьяна Николаевна Молчан – певица и композитор. У неё был муж – Олег Молчан, композитор, который являлся участником ансамбля «Песняры». Вот такой мощный приток свежих творческих сил появился в «Инвацентре». В один из дней было назначено прослушивание творческих работников «Инвацентра» и других постоянных посетителей. Пришло около десятка человек. Всех их расставили по своим местам. Например, Серёжу Павлючика определили в мастерскую эстрадной песни, которую возглавила Татьяна Николаевна Молчан. Нескольких человек, в том числе Аллу Николаевну Некрасову и Лукерью Демидовну Швед определили в фольклорный ансамбль «Свояки», который возглавил Александр Владимирович Рощинский. Людмила Петровна Калач была исполнительницей народных и эстрадных песен. Я остался верным жанру авторской песни или исполнителем собственных песен под гитару. Так, худо-бедно, сколачивалась филармония «Инвацентра», которая провела несколько выездных концертов за пределами города Минска. Это были поездки в Брест, в Колосово и в Столбцы. Да, время это было очень интересным и ярким. Но постоянно наблюдалась какая-то зависть и конкуренция между членами филармонии. Тогда-то я усвоил одну истину – в творческой среде свои скандалы и склоки. И порой даже почище, чем в среде обычной. Среди людей искусства, оказывается, тоже попадаются сволочи и подонки.
